Оторванные от настоящего

В 1995 году вышел полнометражный фильм немецкого режиссера румынского происхождения, литературоведа и философа Андрея Ужицы, почти целиком состоявший из любительского видео, которое советские космонавты сняли на орбитальной станции «Мир». Один из главных героев этого фильма, космонавт Сергей Крикалев (которого, кстати, не так давно чуть не уволили из «Роскосмоса» за критику космических съемок фильма «Вызов»), улетел в космос 18 мая 1991 года, а вернулся на Землю 25 марта 1992 года. Собственно, этот временной отрезок и является сюжетом фильма Ужицы. Мы видим события, происходящие на Земле — августовский путч, Беловежские соглашения, — буквально из космоса. То есть с высоты достижений военно-технической машины советского государства герои фильма, а вместе с ними и зрители наблюдают бесславную смерть этого государства. В этом неспешном фильме в жанре found footage оказываются запечатлены все величие и ужас момента: космонавты оторваны от процессов, происходящих в их родной стране, полностью зависимы от них и при этом никак не могут на них повлиять. Все, что они могут, — это, услышав обращение Ельцина к россиянам, передать его всем радиолюбителям мира. То есть их влияние на события, происходящие в мире, вполне сопоставимо с нашим: космонавты просто сделали репост. Фильм Ужицы так и называется: «Оторванные от настоящего».

Название десятисерийного документального сериала Яна Визинберга, посвященного перестройке и девяностым в России, тоже с подсказкой: «Непрошедшее время». И тут он, как ни странно, совпадает с дискурсом нашумевшего фильма «Предатели», выпущенного коллективом ФБК по «завещанию Навального». Как ни странно — потому что экстренный выпуск десяти серий сериала на замедленном в России YouTube многими был прочитан именно как реакция команды «Непрошедшего времени» на кино о девушке с упавшей сережкой, которая не может спать по ночам от мысли о несправедливости залоговых аукционов и которую в «Предателях» не без блеска сыграла Мария Певчих. Учитывая, что Ян Визинберг — создатель мультимедийных программ «Ельцин-центра», а в «Непрошедшем времени» одним из центральных спикеров является зять Бориса Ельцина Валентин Юмашев, до этого никогда так подробно и последовательно не комментировавший ход исторических событий, в которых он принимал участие, можно с определенной долей вероятности предположить, что в сериале транслируется взгляд на обсуждаемую эпоху людей, которых ФБК и называет «Предателями». И не только потому, что в фильм включены их интервью.

Между выходом «Предателей» и «Непрошедшего времени» прошло меньше четырех месяцев. Из достоверных источников известно, что до выхода блокбастера Певчих создатели «Непрошедшего времени» с упорством, достойным лучшего применения, пытались согласовать в АП свою премьеру на одном из российских стримингов (сам фильм команда Визинберга снимала много лет, что становится ясно по оригинальному интервью того же Бориса Немцова). Поверить в серьезность этих намерений трудно. Поскольку представить себе в официальном российском поле, где на полку попадают картины с участием актеров, режиссеров и даже продюсеров, поставивших себе 24 февраля 2022 года черный квадратик в инстаграме, премьеру сериала, содержащего пространные интервью Ходорковского, Немцова, Муратова, Макаревича и других действующих лиц девяностых, просто невозможно.

Это, кстати, первое, что поражает в сериале Визинберга: его оторванность от настоящего. Несмотря на заявленную в названии посылку (девяностые не прошли, не завершены и длятся по сию пору), это довольно герметичное высказывание о времени. И дело совсем не в том, что в финале не оказалось титра, рассказывающего о судьбах героев фильма, которые дали Визинбергу огромные интервью (хотя как с исторической, так и с кинематографической точки зрения размещение на одном экране однострочных биографий Немцова, Путина, Степашина, Ходорковского и Муратова имело бы эффект). Дело в том, что многие события перестройки и девяностых, подробно рассказанные непосредственными участниками, для зрителей, не заставших это время, остаются темными пятнами. В чем была суть реформ Гайдара? В чем заключался референдум 1993-го и чем президентская Конституция отличалась от парламентской? Что же такое ваучеры и залоговые аукционы? Однако, просмотрев фактически десять полнометражных фильмов (средний хронометраж одной серии — полтора часа), напичканных уникальными интервью и не менее уникальной хроникой, можно вынести главный урок истории: все это было, может быть, не совсем честно, не очень правильно, криво, косо, но — неизбежно. 

Каждое преступление власти здесь оправдывается тем, что с его помощью власть пыталась избежать катастрофы. Расстрел парламента? — Страна встала бы на путь фашизма. Война в Чечне? — Россию вынудили. Выборы неизбираемого Ельцина? — Угроза коммунистического реванша! Скандал с «коробкой из-под ксерокса»? — Коржаков, Барсуков и Сосковец планировали военный переворот. История России в девяностых — это постоянный выбор из двух зол меньшего, где меньшим, конечно же, являлся во многом несовершенный, не всегда справедливый, но великий и могучий Борис Ельцин. Ровно до того момента, пока не вышел последний раз из Кремля и не бросил провожающему его и. о. Путину: «Берегите Россию!» (тут почему-то хочется провести аналогию с «Хрусталев, машину!» — фразой, брошенной Лаврентием Берией сотруднику КГБ, дежурившему на даче Сталина в день его смерти, с которой, можно сказать, началась «оттепель»). 

Главный герой «Непрошедшего времени» — эта самая «неизбежность» хода истории, в которой убеждает нас режиссер с помощью эксклюзивно подобранного хора. Всякий раз, когда в сериале речь идет о трагическом повороте истории, под соответствующую моменту трагическую, но не дай бог ненавязчивую музыку спикеры говорят об историческом фатализме. 

«Непрошедшее время», безусловно, сделано на тысячу (говорящих) голов выше путинской пропаганды, отталкивающейся от «лихих девяностых», или продукции ФБК, демонизирующей «семью» Ельцина и парадоксальным образом приходящей к выводу, что «во всем виноват Чубайс». Хронометраж сериала в буквальном смысле давит: кажется, что уж в таком объеме исторические события, представленные с разных точек зрения, могли бы уместиться во всей полноте. И принцип независимой журналистики, когда на любое событие необходимы две точки зрения, тут соблюден неукоснительно. А для того, чтобы авторов не обвинили в монтажных манипуляциях, они обещают начать выкладывать в интернет несмонтированные записи. 

Никакого закадрового голоса, поясняющих титров, вся интерпретация событий — в монтаже, где спикеры то подтверждают, то опровергают друг друга. Интервью здесь и в самом деле уникальные, в пространстве фильма сталкиваются люди, которых невозможно представить вместе нигде, только на страницах учебника истории. Например, Гусинский, Потанин и Чубайс комментируют с разных сторон приватизацию «Связьинвеста» (для тех, кто не помнит: Гусинскому за поддержку Ельцина в 1996-м был обещан «Связьинвест», но команда «младореформаторов» в правительстве передала актив Потанину, и дело закончилось отставками Немцова с Чубайсом). Как уже было сказано, центральным спикером оказывается Юмашев. Чуть ли не впервые говорит на публику директор ФСБ Михаил Барсуков. А Немцов словно бы комментирует историю непосредственно с того света. В общем, хайлайты можно перечислять бесконечно: это мозаичное панно, авторы фильма как будто бы хотят посмотреть на историю фасеточным зрением, предоставляя зрителям возможность сделать выводы самостоятельно. И, надо сказать, людям, не заставшим девяностые и не прочитавшим ну хотя бы выдающийся пятитомник Любови Аркус «Кино и контекст. От Горбачева до Путина», будет непросто заметить, как к некоторым нужным выводам зрителей все же аккуратно подталкивают. Ровно так же, как, по признаниям Эрнста и Венедиктова, запечатленным в «Непрошедшем времени», либеральная (другой почти и не было) пресса освещала события 1993 года. 

Взять хотя бы серию про 1993-й. Оппонентами сторонников расстрела парламента выступают Хасбулатов, Руцкой и Зюганов. Формально, конечно, все верно, ведь именно они и были главными действующими лицами, даже первыми лицами этих событий. Но пространные речи, мягко говоря, не поумневшего за два десятилетия Хасбулатова оправдывают расстрел парламента куда больше, чем монологи сторонников и приближенных Ельцина. А на фоне кадров с выступающим с балкона захваченной мэрии Макашовым как-то проглатывается история о том, что роспуск парламента был признан неконституционным. Такой же скороговоркой в предыдущей серии звучит история про те самые залоговые аукционы, и практически никак не объяснена их связь с президентскими выборами. А ключевые фигуры этой истории, Ходорковский и Потанин, в два голоса уверяют зрителей, что за приватизацию «Сибнефти» и «Норникеля» по-хорошему им должны были приплатить. И деньги, заплаченные за эти активы в дефицитный бюджет, были коллективным жестом доброй воли и признанием в любви к родине. Спорит с ними, опять же, Геннадий Зюганов, и в этом, безусловно политическом, решении авторов фильма узнается почерк создателей газеты «Не дай бог». Если Зюганов против залоговых аукционов, то, пожалуй, зрителю ничего и не остается, как принять точку зрения Ходорковского с Потаниным.

Но кто был виноват в девяносто первом, девяносто втором и девяносто четвертом — вопрос уже, к сожалению, риторический. Многие из тех, кто требовал отправить «банду Ельцина под суд», до премьеры «Непрошедшего времени» не дожили. А пересмотром некоторых итогов приватизации занимаются сегодня чекисты совсем не в народных интересах. И поэтому самой интересной и захватывающей оказывается последняя серия, рассказывающая об операции «Преемник». Из нее зрители могут вынести, пожалуй, две любопытные вещи. Во-первых, роль семьи Ельцина в приходе Путина к власти сведена здесь к историческому минимуму. Это решение принимал единолично БН (то, насколько выбор преемника в принципе является демократичной процедурой, разумеется, вынесено за скобки, сам этот вопрос, кажется, не приходит спикерам в голову). Некоторые комментаторы уже написали, что вообще-то этот 15-часовой фильм и был снят, главным образом, ради этого нехитрого тейка: Ельцин ошибся, потом пожалел, а потом, как известно, умер — и какой теперь спрос с мертвеца?

Помимо того, зрителей ждет шок-контент: небывалое по откровенности интервью Путина, в котором он, может быть, впервые в жизни говорит правду. Спустя четверть века Путин не перестает удивляться, как же, как же, как же можно было передать власть малознакомому человеку? Не близкому другу, не родственнику. И как-то очень веришь в то, что над этой неразрешимой загадкой президент РФ размышляет до сих пор.

«Непрошедшее время» — это наша родная Trauma Zone, девяностые, где все началось и все закончилось. В этом чистилище и пребывает российская история, на часах которой настала вечная полночь: многим это было понятно и раньше, но после 24 февраля 2022 года стало ясно уже абсолютно всем. Поэтому кажется, что необходимо вернуться куда-то туда, чтобы, используя «мел судьбы», как герой «Дневного дозора», начертить на фасаде сакральную цифру, чтобы переписать историю. Только вот какую? 1991? 1992? 1993? (В «Дневном дозоре», если кто помнит, герой Хабенского выбрал именно этот вариант ответа.) 1994? 1996? 1999? Путч, Беловежские соглашения, реформы, расстрел парламента, залоговые аукционы, война в Чечне, «Голосуй или проиграешь», «Преемник»? Когда же мы «свернули не туда» и могли ли свернуть туда? Кто виноват? Что делать? Ангел истории, повернись, дай ответ. Не дает ответа. А если и повернется, то будет у него лицо либо Владимира Путина, либо Марии Певчих, либо Валентина Юмашева. В зависимости от того, во что верят те, кто к нему взывает: в великую геополитическую катастрофу, преступный передел народной собственности или трагическую неизбежность шоковой терапии.

Эпоха девяностых из 2024 года — тот еще космос. И попытки вглядеться в исторические события с дистанции трех с половиной десятилетий чем-то похожи на взгляд космонавта, пытающегося разглядеть на далеком голубом шаре людей. В фильме Ужицы есть эпизоды общения космонавтов на станции «Мир» с журналистами. Александру Волкову задают вопрос о том, что самое важное и дорогое для него на Земле, если смотреть на нее из космоса. «То, что нам отсюда не видно: люди», — отвечает Волков. Вот и в фильмах «Предатели» и «Непрошедшее время» людей тоже не видно, они сливаются в орнамент массы. Эта масса продает ваучеры, бастует, защищает парламент в девяносто первом и девяносто третьем, голосует на референдуме и на выборах девяносто шестого. «Дорогие россияне» за пятнадцать часов «Непрошедшего времени» превращаются из политического субъекта — гражданской нации — в объект политических манипуляций. 

И сериал «Непрошедшее время», вышедший четверть века спустя, — одна из них.

Публикации проекта отражают исключительно мнение авторов, которое может не совпадать с позицией Института Кеннана или Центра Вильсона.