Пересобирая Оксимирона

Свет в зале гаснет, и на экране появляется человек в белых перчатках с ярким гримом на лице — что-то среднее между Вертинским и Клаусом Номи. «Заходите-заходите, располагайтесь поудобнее», — призывает он сначала в театрализованной, нарочито заискивающей манере, но затем берет в руки мегафон и стремительно перевоплощается в омоновца на протестном митинге: «Уважаемые граждане, ваша медленная реакция не согласована, не мешайте проходу!» В остроумной интродукции (автор видеоряда — клипмейкер Тим ROHO) использованы и еще более актуальные, мгновенно узнаваемые тропы дня сегодняшнего: «А вот эти места в зале, — звучит со сцены, — забронированы исключительно для хороших русских». Публика — на глазок не меньше тысячи человек — встречает каждый панчлайн аплодисментами и улюлюканьем. Через несколько мгновений конферансье представляет главного героя вечера — «трехкратного чемпиона двойных стандартов, краша года по версии следственного комитета, ленинградца, лондонградца и голодранца». Бит и фольклорный семпл из песни «Ойда» на мгновение тонут в криках и овации. 

Так начинается тель-авивский концерт Оксимирона — с композиции, которая к тому моменту уже принесла артисту штраф в 70 тысяч рублей, но еще не была запрещена к распространению на территории Российской Федерации. Пару месяцев спустя с ней произошло и это: следственный комитет согласился с руководительницей Лиги безопасного интернета Екатериной Мизулиной, что в строчке «Ингрия будет свободной» музыкант подвергает сомнению территориальную целостность страны. Артист и прежде последовательно оппонировал российской государственной власти: участвовал в протестных митингах, вписывался за фигурантов нашумевших политических процессов, придумывал яркие публицистические проекты, такие как «Сядь за текст» — серия видеороликов, в которых приговоры в духе «басманного правосудия» выносились за цитаты из классической русской литературы. Но история с песней «Ойда» вывела противостояние на новый уровень: Оксимирон теперь официально объявлен иноагентом и персоной нон-грата, его деятельность на территории России сегодня фактически невозможна. Логично было бы предположить в свете этого, что «концерты для уехавших», которые артист в 2023 году дает в разнообразных эмигрантских столицах, на фоне войны в Украине и военной диктатуры в России превратятся в пылкие и резкие острополитические мероприятия. 

Это, однако, оказывается не так. Если в прошлом году европейские выступления музыканта проходили под лозунгом Russians Against War, а полученные средства передавались на нужды пострадавших от российского вторжения, то нынешний тур, о чем Оксимирон заявил в его преддверии прямым текстом, — это более стандартная коммерческая история. «Ойда» и «23 февраля», запоминающиеся композиции, сочиненные и записанные им уже в новой военно-политической реальности, не находятся здесь в центре нарратива. Они звучат просто на правах недавних треков, нуждающихся в концертной «обкатке», — так же, как и, например, еще одно относительно свежее произведение совершенно иного рода: злобный дисс на Моргенштерна. Между песнями музыкант объясняет, что его поспешили назначить политическим артистом, но на деле это лишь одна из сторон его творчества — и сегодня его больше интересует не политика, а «разъ*б». И в самом деле, сет-лист собран словно специально для того, чтобы выпустить на сцену разом нескольких Оксимиронов: не только витийствующего обличителя, но и хвастливого понтореза, не только изощренного версификатора, но и трамвайного матерщинника, не только кроссовер-звезду образца 2020-х, но и наглого юнца из конца нулевых (для этого из архивов вытащили ранний трек «Я хейтер»), не только оратора, выплевывающего пулеметные очереди слов, но и проникновенного лирика (см. композицию «Хитиновый покров»). 

Иногда кажется, что это буквально разные люди, но нет, артист в этом туре подчеркнуто одинок на сцене: даже для подпевок используются его же собственные бэкинг-треки. Специфика Оксимирона — не в многоэтажных рифмах, которыми он когда-то любил бравировать (кто сегодня не умеет громоздить их друг на друга?), а именно в смешанной, составной идентичности. Впрочем, он и сам всегда ее осознавал: «Одни считают, что я сильно хитровы**анный, другие видят во мне наивный мир игр и книг — ты пойми, я гибрид, я вырос и таким, и таким», — зачитал он много лет назад в песне «Башня из слоновой кости». Другой вопрос, что в плюралистической культурной реальности довоенного периода многим удавалось выбрать себе Оксимирона по вкусу, игнорируя остальных. Интеллектуалы из фейсбука, например, с упоением разматывали тексты из альбома «Горгород», но тот же батл-рэп вызывал у многих из них разве что кунсткамерный интерес, а после вышеупомянутого дисса на Моргенштерна в моей ленте было сразу несколько недоуменных комментариев: мол, зачем талантливый человек разменивается на такую ерунду? Однако рифмованное сведение счетов с коллегами — это, разумеется, респектабельная рэп-традиция, и любителям жанра (а не литературным критикам) такое выступление понятнее и интереснее, чем трек на полторы тысячи слов с аллюзиями на Библию, научно-популярный нон-фикшн и антиутопии. 

То же касается и «разъ*ба», который сулят текущие концерты артиста. Озвученная установка, особенно на фоне психотерапевтических выступлений других музыкантов-эмигрантов из России, проговаривающих со сцены травму войны (да даже на фоне Russians Against War, предыдущего тура самого Оксимирона), поначалу выглядит как довольно обескураживающее понижение планки. Человек не делает секрета из своих антивоенных воззрений, а еще умеет хлестко и талантливо выразить то, что на уме у десятков тысяч его единомышленников, — и при этом приговаривает нас к бессмысленному мошингу в партере: зачем, почему?! Но, кажется, ответ прост: дисс на коллегу для него самого иерархически вполне равен многослойному поэтическому высказыванию с обилием изысканных тропов, а слэм и угар на концерте — пронзительному коллективному проживанию общей судьбы. Да, эти феномены принадлежат совсем разным регистрам — стилистическим, речевым, психологическим, — но их ценность, по Оксимирону, приблизительно одинакова. В черно-белой культурной реальности, наступившей после 24 февраля 2022 года, музыкант как будто бы тоже по-своему ставит вопрос ребром: или принимайте меня целиком, во всех ипостасях и образах, с красотой и уродством, «низким» и «высоким» в одном флаконе, — или не принимайте вовсе. 

«К черту старый дом — пересоберем», — гласит ключевая строчка песни «Ойда». Честно говоря, чем дальше, тем более шапкозакидательской кажется эта программа: Россия все еще не похожа на государство, готовое к пересборке. Впрочем, прожектерство рэпу к лицу — это, как известно, музыкальный жанр, в котором ты сначала читаешь о красивой жизни, а потом она у тебя наступает. Примечательно множественное число: Оксимирон намеревается пересобирать старый дом не один, а в компании единомышленников — в том числе, надо думать, именно тех, кто купил билет на его концерт в Тель-Авиве и в других городах. Осенью выступления музыканта пройдут в Северной и Южной Америке, в январе будущего года уже забронировано несколько дат в Африке, Азии и Австралии. 

В России концертов по понятным причинам не планируется, но своих поклонников, остающихся на ее территории, музыкант в большом посте в соцсетях по итогам первой части тура упомянул отдельно. «Для тех из вас, кто не может присутствовать из-за войны, запретов и отсутствия денег на путешествия, есть и будет музыка, — с чувством написал он. — Но рано или поздно мы обязательно встретимся, потому что музыка — это конструктив, а конструктив всегда в итоге побеждает деструктив». 

И добавил, тоже с чувством, но уже с другим: «Побеждает — и е*ет». 

Публикации проекта отражают исключительно мнение авторов, которое может не совпадать с позицией Института Кеннана или Центра Вильсона.