Егор Трухин — театральный режиссер.

Александра Осмоловская-Суслина — экономист.

Мотл Гордон — раввин.

Василий Штабницкий — врач-пульмонолог.

Елена Бунина — профессор математики.

Все эти люди, слава богу, живы и здоровы. Ещё несколько месяцев назад на таких, как они, строилась во многом жизнь в России.

Владимир Непевный — режиссер-документалист.

Майя Кантор — специалист по банковскому сервису.

Нателла Болтянская — журналист.

Фёдор Катасонов — врач-педиатр.

Ваня Жук — музыкант.

Каждый из них — талантливый профессионал, добившийся больших результатов, сделавший имя и карьеру в своей области. 

Дмитрий Федоров — кинорежиссёр.

Евгений Казачков — сценарист.

Владимир Годник — фотограф.

Борис Иомдин — лингвист.

Рома Либеров — режиссер.

Вот уже месяцев семь я составляю этот список безвременно ушедших из России незаурядных, знаковых людей. Мой список не отражает всей реальности. В нём, например, больше гуманитариев, тех, с кем сводит жизнь меня лично, про кого узнаю от знакомых, тоже преимущественно гуманитариев.

Оксана Станевич — врач-инфекционист.

Ольга Бычкова — журналист.

Григорий Зорин — музыкальный продюсер.

Дмитрий Нечаев — бизнесмен.

Лев Ганкин — журналист.

Список пополняется каждый день. И нет ему конца.

Сергей Максимишин — фотограф.

Руслан Сорокин — телепродюсер.

Фаина Рохлина — врач-педиатр.

Владимир Раевский — журналист.

Кирилл Сахманов — издатель.

Андрей Либенсон — кинорежиссёр.

Илья Фоминцев — организатор здравоохранения.

Дина Годер — киновед.

Звёзды первой величины:

Андрей Макаревич — музыкант.

Алла Пугачёва — певица.

Максим Галкин — актёр. 

Максим Леонидов — певец.

Максим Виторган — актёр.

А еще Михаил Шац, Ирина Шихман, Андрей Хржановский, Анатолий Белый… Тысячи и тысячи инженеров, врачей, бизнесменов, ученых, рабочих.

То, что убыло в одном месте, прибыло в другом. В данном случае в Израиле. Всем этим людям повезло: они имеют право на репатриацию. Сейчас вдруг все осознали, что иметь еврейскую бабушку — большая привилегия. Когда-то за это расстреливали, а сейчас, наоборот, это может сохранить жизнь. Сколько таких привилегированных в России? Считается, что правом на репатриацию обладают около 600 тысяч россиян. Сколько из них этим правом воспользовалось с 24 февраля, точно никто не знает. Броуновское движение: приехал, посмотрел, решил проверить, что там в Грузии, уехал, вернулся, уехал продать квартиру в России, вернулся, закончились деньги, уехал назад. Сознание ещё не принимает. Голова ещё не перестроилась. Не покидает ощущение, что всё это временно. Ну не вечный же Путин! И экономика долго такого не выдержит. Ну сколько всё это может продолжаться? 

Мобилизация похоронила последние иллюзии. Там жить нельзя. Возвращаться больше некуда. А как жить здесь, в Израиле? Вот главный вопрос.

В сети гуляет шутка: «Больше всего охренели монголы. Они не ожидали такой волны репатриации через 700 лет». Про Израиль такого не скажешь. За все годы существования государства в Израиль переехало из разных стран 3,3 миллиона человек. Самая крупная алия за всю историю случилась в конце 80-х – начале 90-х. Тогда из бывшего Советского Союза приехало около одного миллиона человек, и это на 4,5-миллионную страну. Буквально каждый пятый израильтянин резко заговорил по-русски. Сейчас в Израиле живёт 9,5 миллионов человек. Русскоязычное население сегодня составляет 13 процентов. После 24 февраля из России приехало около двадцати тысяч человек (сколько из них вернулось обратно, неизвестно), в ближайшее время ожидается еще около тридцати тысяч. Примерно столько же из Украины. Власти Израиля делают прогноз на 200-250 тысяч (Украина плюс Россия). Прогноз был сделан до начала мобилизации. 

Израиль экономически, безусловно, справится с таким наплывом. Неожиданно выяснилось, что прекрасно справляется и организационно. Раньше нужны были неимоверные усилия, чтобы получить гражданство, находясь в Израиле в качестве туриста. Сейчас для этого созданы все условия, убрано множество бюрократических препон. Я лично такого от неповоротливой и недружелюбной израильской бюрократии не ожидал. Буквально в эти дни бюрократия постановила невиданное: правительство намерено выдавать корзину абсорбции (так называется ежемесячная денежная помощь новым репатриантам) ещё до получения гражданства.

И совсем уже из области фантастики — обсуждается вопрос выдачи гражданства так называемому четвёртому поколению. Сейчас по Закону о возвращении гражданином может стать внук еврея, то есть третье поколение. Вокруг этого пункта закона идут яростные споры, особенно актуализирующиеся во время выборов. Всё это говорит о сильном желании государства воспользоваться моментом и «заполучить» максимальное количество граждан. Последний раз такой шанс был в момент распада Советского Союза. Благодаря той алие Израиль по доле людей с высшим образованием переместился с 31 на 11 место в мире. Именно тогда получил мощный импульс израильский хай-тек. Сегодня он основной «даватель» денег израильской экономике и главный драйвер ее развития. 

Любопытно, что закостенелая государственная машина относится к последней алие (особенно к той, которая убежала от мобилизации) с большим пониманием и терпением, чем репатрианты со стажем. Военная алия многих раздражает. У этого есть причины: многие новые репатрианты (олим хадашим) рассматривают израильское гражданство лишь как способ безвизовых путешествий по миру. Некоторым из них было свойственно высокомерно-презрительное отношение к «провинции у моря». Все их мысли — о России. И все помыслы — о возвращении. 

Но что если унять раздражение?

Алия последних месяцев не сильно отличается от алии последних лет. Вы удивитесь, но она всё ещё еврейская. В ней высокая доля галахических евреев — в процентом отношении выше, чем была, например, в 90-е. Многие репатрианты вели в России активную еврейскую жизнь. Гораздо более активную, чем большинство светских израильтян в самом Израиле. Эта алия из крупных городов. Эта алия имеет высшее образование. Эта алия — носитель высоких стандартов жизни. Это, по меткому определению Линор Горалик, алия деятельных. Приезжают люди, привыкшие создавать, причём самых разных областях.

Очевидно, что вся эта свежая кровь может на многое в Израиле повлиять: улучшение сервиса (кто-то будет ворчать по поводу его отсутствия, а кто-то начнёт эти сервисы создавать); усиление главной золотоносной жилы страны — хай-тека (вместе с топовыми программистами сюда приезжают и топовые менеджеры от программирования); интенсивность культурной жизни (большое количество новых спектаклей, концертов, квартирников); количество денег в экономике, в конце концов (в Израиль уже приходят новые деньги, и не все они ворованные). 

Всё это произойдет не сразу. Пока люди приходят в себя и пытаются понять, что с ними произошло и где они находятся. Сейчас в Израиле появилось бесчисленное количество разных групп, чатов в Фейсбуке, Телеграме и так далее. Люди выясняют, помогают, советуют, подбадривают. Вот выдержки из первых попавшихся:

- Стоит ли прямо сейчас пытаться занять очередь в МВД или можно только через 3 месяца?

- Кто-нибудь знает, как попасть к врачу за деньги, если нет страховки?

- Готов купить доллары или шекели за рубли, пишите в личку.

- Есть ли информация, как с завтрашнего дня будут финны впускать израильтян через сухопутную границу?

- Кто-нибудь летит в ближайшее время из Москвы в Израиль? Нужно привезти костюм, очень. Вес 5-7 кг.

- Странный вопрос будет, но вдруг кто-то может поделиться. Нужен опыт людей, которые в Израиле (а лучше всего в Хайфе) ходили к психиатрам и получали рецепты на антидепрессанты.

- Всем привет! Я актёр, музыкант и сценарист, работал в театре. Играю на саксофоне, клавишных. Периодически выпиваю.

Впереди у них непростые, но очень драйвовые времена. Совершенно новая жизнь. Не продолжение старой, как многим бы хотелось, а новая, другая. Я верю в то, что большая часть полюбит эту страну и найдёт в ней себя. Нет никаких причин, по которым военная алия интегрировалась бы здесь хуже предыдущих.

А пока продолжаю вписывать в свой список новые фамилии. 

Михаил Местецкий — кинорежиссёр.

Александр Колмановский — психолог.

Рэйчел Якубович — продюсер…

Публикации проекта отражают исключительно мнение авторов, которое может не совпадать с позицией Института Кеннана или Центра Вильсона.