Я обвиняю!

Почти 30 лет назад итальянский классик Умберто Эко написал эссе «Вечный фашизм», впоследствии ставшее невероятно популярным среди тех, кто не без оснований подозревал, что «подгнило что-то» в близком и родном государстве. Он справедливо указывал, какую гремучую смесь дают взятые вместе ксенофобия и традиционализм, конспирология и презрение к пацифистам, мачизм и популизм, — и мы повторяли его урок, не думая, правда, что он коснется нас. Слова, повторенные тысячи раз, будто утратили силу, стали пустым дублированием зазубренной, но не прожитой истины. Лишь теперь, став свидетелями, а порой и прямыми соучастниками беспрецедентного в истории нашей страны преступления, мы должны взять на себя ответственность и первыми признать очевидное. Вслед за Эмилем Золя — другим классиком, осмелившимся выступить против безумия, охватившего его страну, — мы должны сказать свое «я обвиняю».

Я обвиняю одержимость российского руководства войной. «Кому война, а кому мать родна», — гласит правдивая поговорка, и она вполне касается тех, кто пытается вовлечь все общество в карнавал терпимости к насилию и убийствам. Пусть дети рисуют горящие города. Пусть дети хоронят отцов. Пусть дети привыкают, что их семьи можно заставить, принудить, обязать, пусть они привыкают, что война — это мир, свобода — это рабство, а незнание — главная сила, уступающая в могуществе лишь ядерному оружию, которым можно шантажировать целый мир. Все вопросы можно решить, когда твоя дубина достаточно велика. Все вопросы можно решить, когда с младых ногтей ты учишь народ тому, что убивать и умирать — две главные его добродетели.

Я обвиняю российское руководство в предательстве своего народа и гонениях на свой народ. Уголовный кодекс учит нас, что можно предать Родину, — а история показывает, как легко может предать само государство. Тюремные сроки за свободное мнение, нарушение конституционных прав на свободу собраний и переписки, открытая дискриминация людей на основе их политических взглядов, травля за пацифизм и массовые судебные приговоры по надуманным причинам — позор, в котором оказывается замазанным любой нацистский режим.

Я обвиняю людей, заменивших смысл собственной жизни грезами о «катехоне», «ковчеге» и других разновидностях мессианства и особого пути. Игорь Губерман писал когда-то, что «те, кто не устроил свой мирок, охотно перестраивают мир», — так и нашим соотечественникам, не сумевшим удовлетворить свои то ли интересы, то ли потребности, то ли комплексы, вдруг показалось, что их может заменить «великая сила», прикосновение к которой сделает мир цельным, а происходящее — осмысленным. На эту ловушку уже попадались немцы и испанцы, португальцы и итальянцы, японцы и камбоджийцы; они успели убедиться в том, что восторженные заклинания об особом пути и исторической миссии ведут только в бездну. Очевидно, настал черед России вынести свой собственный горький урок — увы, отнюдь не из чужих ошибок.

Я обвиняю соотечественников в утрате чувства собственного достоинства — и ответственности за то, что происходит в их собственной жизни. Врать и притворяться, угодничать и пресмыкаться вновь стало привычным модусом поведения, призванным сохранить осколки нормальности в обезумевшей стране, а стержневым элементом такого поведения оказывается стремление спихнуть вину на кого-то другого. Все беды страны, все проблемы в экономике или образовании опять оказались следствием дурного влияния извне — как писал когда-то Дмитрий Бутрин, «русские в их самосознании всегда не столько бедные, сколько ограбленные, не столько вымирающие, сколько убиваемые, не столько нездоровые, сколько жертвы врачей-вредителей, не столько дураки, сколько оглупленные, наконец, не столько пьющие, сколько споенные».

Я обвиняю свое общество в самообмане и замалчивании: мы по-прежнему не знаем цифры собственных потерь, мы по-прежнему отказываемся признавать, какую жертву мы принесли на алтарь обожествленного Путина, готового ради собственной деменции спустить весь мир в упоминавшийся им когда-то сортир. Вместо того чтобы увидеть масштабы охватившей Россию катастрофы, мы по-прежнему предпочитаем решать выдуманные и, возможно, никогда не существовавшие проблемы: запрещаем «общественное движение ЛГБТ», ищем под кроватью «синих китов», а в поклоннике ДДТ, «Машины времени» и «Мумий тролля» видим готового иностранного агента, который, конечно, по субботам пьет кровь христианских младенцев.

Наконец, я обвиняю себя. Это я, как и любой мой соотечественник, допустил все те грехи, о которых шла речь. Это я сделал мало и недостаточно, это я проявил трусость и непоследовательность, это я не возвысил голос, когда этого мог ждать другой человек. Я молчал, когда после теракта почему-то отменили губернаторские выборы. Я молчал, когда на моих глазах некогда избранный президент передавал свою власть мановением державной руки. Ради собственного благополучия я готов был примиряться с кумовством и коррупцией, продаваемыми учеными степенями и ложными кумирами, вылепленными из откровенных ничтожеств. «Если хочешь победить весь мир, победи себя», — читал я в «Бесах», но не понимал этих строк.

Что ж, теперь моей последней надеждой остается вера. И, вероятно, вслед за тем же Эмилем Золя каждый, кто остался в России и кому по-прежнему дорога наша измученная нелепыми амбициями и патологиями страна, сегодня может сказать:

«Истина шествует, и никакие препоны не в силах остановить ее. Лишь теперь начинается настоящее дело, ибо лишь теперь обозначились окончательно позиции противоборствующих сил: с одной стороны — злодеи, всеми неправдами стремящиеся похоронить истину, с другой стороны — правдолюбцы, готовые пожертвовать жизнью ради торжества правосудия. Когда правду хоронят во мраке подземелья, она набирает там такую неодолимую силу, что в один прекрасный день происходит взрыв, разрушающий все и вся. Преступники убедятся сами, что своими руками уготовали себе сокрушительное поражение».

Публикации проекта отражают исключительно мнение авторов, которое может не совпадать с позицией Института Кеннана или Центра Вильсона.